Он хмурится и только кивает, так и знала, что для принца такая большая сума и не деньги вовсе.

— Еще кое-что, мне нужно платье и туфли к балу. Выберу его завтра утром, ты только оплатишь счета, понял?

Нальнар только кивнул как болванчик.

— Хорошо, осталась еще одна часть оплаты, тебе она понравится больше всего, — не скрываю своего коварства.

— Какая?

— Ты встанешь передо мной на колени.

— Ни за что! — ответ такой же быстрый, как и предыдущий такой же.

Ну да, ну да, пресловутая гордость эльфов позволяет встать на колени перед женщиной только раз в жизни — что бы позвать ее замуж. От того эта месть так сладка, и желанна. Хочу, чтобы он испытал ее, раз уж для него чужое мнение так важно.

— Ну, тогда хорошо тебе жениться! Эльфийки, говорят, такие пылкие любовницы, стонут с той же интонацией, что и проповеди в храмах читают.

Ох, как мне нравится его симпатичное личико в тяжелых раздумьях, любо посмотреть, честное слово.

— Л-ладно, — прошипел он и стал нагибаться, но я его остановила хлопком по плечу.

— Не здесь, эльф. Только когда я скажу, само собой на балу, перед всеми теми людишками, что ценят репутацию больше всего на свете.

В этот раз он не скрывал своей злости, схватил меня за руку, больно сжал ее в районе запястья. Долго смотрел в моё лицо, а потом все-таки сдался.

— Хорошо, согласен. Главное, чтобы родители согласились на все мои условия. Даже если для этого придётся сделать прилюдно предложение, такой как ты.

— Эльф, а я ведь не говорила о предложении. Кому оно нужно? Я хочу, чтобы ты встал передо мной на колени и попросил прощение, за те слова, что сказал на выпускном. Понял? — игриво провожу пальчиками по его подбородку, а затем сажусь на кровать, закидывая ногу за ногу, совсем не стесняясь своей наготы.

Какое-то время он просто смотрел на меня, кажется, его удивило моё желание. Главное, что это нужно мне, а на него плевать.

— Хорошо, — согласился, не смотря на меня.

— Ну, вот и отлично! Деньги принесешь завтра, когда за платьем поедем. А пока свободен, и дверь, пожалуйста, закрой с той стороны.

Откидываюсь спиной на кровать, показывая, что разговор закончен.

— Так ты действительно была в меня влюблена? — слышу его вопрос, но не хочу видеть его самого.

— В это так сложно поверить? В то, что такой монстр как я, может любить? Чтобы ты знал, красивые снаружи люди, редко любят кого-то, кроме самих себя. Как, например, такие же, как ты, эльфы. Вы цените свою гордость и репутацию, но не чувства остальных, оттого и детей у вас мало, любви то в семьях нет.

— Никогда бы не подумал, что ты на самом деле такая, — говорит он со странной интонацией.

— Какая? Никто и не хочет узнать, что у меня внутри, главное же внешность. Будь добр, уйди, наконец, мне хочется поспать.

— Я хочу, — слышу его слова, но делаю вид, что не услышала.

Нальнар уходит, закрыв за собой дверь. На моем лице легкая улыбка, хочу уйти не так, хочу запомниться всем надолго. Хочу, чтобы некромант запомнил меня надолго. Он будет там, на этом балу, уверенна. Беру себя в руки, поднимаюсь на ноги снова, натягиваю на себя одежду. У меня нет времени разлёживаться, если я хочу сделать то, что задумала. Похоже, мне впервые за четыре года своей учебы в училище придётся готовить зелье самой. У моих зелий точно будут жертвы.

Часть 44. Василиск. (отредактированная)

Часть 44. Василиск.

Игнат

Я пил и пил, и пил, все чувства в себе душил.

Кислый вкус на губах, во рту сухо.

Голова болит, и не только она.

Похмелье я могу вылечить на раз, но не ту боль, что где-то там в душе.

Так зачем пытаться, пускай будут у меня их две, боль в теле и моем нутре.

Если начал думать стихами, значит, выпил бутылку другую не с теми людями…

Людями? Людьми? Людишками? Человечками? Нет, все не то, рифму к чёрту потерял. Скосил взгляд на последний одинокий стеллаж в углу подвала. Там, кажется, были самые редкие и дорогие экземпляры, каждый стоит целое состояние. Помню, как долго их доставал на подпольном аукционе, с бешеной накруткой. Потом, правда, накрыл этот аукцион, и все свои деньги назад прикарманил, но страна выиграла от этой облавы куда больше.

Да гори оно все огнем!

Выпил остатки какого-то драного пойла с горла. Подбросил бутылку в воздух, подпалил ее родовым огнем и магией забросил в последний стеллаж. Колба с большой рукой горного тролля разбилась, жидкость в ней вспыхнула и за мгновение другие колбы начали так же взрываться, поджигая все вокруг себя. Аккомпанемент громким взрывам составляет мой дикий хохот. Это же так смешно! До чертиков смешно, уничтожать свою коллекцию из-за слов какой-то великанши!

Да я сошел с ума, по той, что и дела до меня нет.

Опять рифма слегка не та. Да, бард из меня не очень, я и забыл, как в молодости попьяни начинал говорить матерными стихами. Помню, Вальтер еще предлагал плюнуть на эту магию и податься покорять таверны всего мира. Он бы играл на гитаре, я бы стихи сочинял и пел. Скот все время говорил, что бабы из-за моего голоса плавятся как масло в летнюю жару. Мы ведь дружили раньше, когда учились в магической академии.

Когда эта дружба ушла, а появилась смертельная вражда?

После окончания учебы нас развела судьба, встретились только через многие года и только потому, что в наших жизнях появилась она.

Ну, черт, снова я за своё!

Не знал, что Мила была невестой Вальтера, мы просто познакомились на очередном скучном балу во дворце. Эта женщина поставила мой мир с ног на голову, до нее мне ни одна женщина не нравилась так сильно. Всего за один вечер Мила покорила моё сердце, стала первым по-настоящему близким для меня человеком. С ней я мог говорить часами, о чем бы Мила только не захотела, или молчать, смотря на то, насколько прекрасна она во сне. Хрупкая, изящная, кажется, вот-вот упадет, если ее не поддержать. Куда там тучной и крепкой, словно медведь, великанше! Ради Милы я был готов на всё, но не на абсолютно всё. Мама говорила правду, о том, что некромант ей так и не рассказал, просто потому, что не хотел, чтобы она меня бросила. Ведь дело даже не в том, что некромантами пугают всех еще с детства, дело в том, что на самом деле значит эта сила. Она действительно опасна, но не для самого некроманта, а для его второй половинки.

Даже от нее, от Милы, не хотел детей. А ведь я ее любил, очень сильно любил. Настолько, что даже возненавидел своего, пускай и бывшего, лучшего друга.

Что уж говорить о Кларе, которая просто свела меня с ума. Не спорю, чувствую к ней что-то, странное и непонятное очень. С одной стороны, хочу придушить собственными руками, с другой обнять и не отпускать от себя никуда. Странно это, очень странно.

— Мужик, ты меня пугаешь: то разрушаешь всё вокруг с диким хохотом, то в депрессию впадаешь, чуть не плача, — пока Отто не заговорил, я о нем и забыл совсем.

— Чтобы я плакал, да ни за что! — резко сажусь, чтобы посмотреть на этого самоубийцу, посмевшего ляпнуть такую глупость.

Все закружилось, особенно довольное лицо мелкого паразита, тошнота подступила к горлу. Нет, никаких резких движений.

Перебрал.

Опускаюсь обратно на операционный стол, достаю с нижней полки чистый спирт и выпиваю его почти залпом. Он обжигает гортань и течет по бороде и шее. Надеялся, что спирт меня вырубит, но куда там. Только тошнить начало сильнее, а мне раньше казалось, что умею пить. Видать последний ящик вина явно был лишний, надо было сразу спирта навернуть.

Пристально осмотрел развалины, бывшие когда-то моей шикарной лабораторией, и с удивлением понял, что мне, на них плевать. Вообще по боку, на то, что случилось с моим бывшим сокровищем. Может, когда протрезвею, даже ругаться буду на себя и остальных, что не остановили меня? Но сейчас одолевает желание уничтожать все, что было раньше дорого. Странное желание, как те чувства к ней, к моей вредной великанше.